ROGER H. SOLTAU. An outline of european economic development. With illustrations and maps. London - New-York - Toronto. Longmans, Green & Co . 1935. XIV + 307 p.
РОДЖЕР Г. СОЛТАУ. Очерк экономического развития Европы
"Очерк экономического развития Европы" написан профессором истории американского университета в Бейруте. Он предназначен в качестве учебного пособия для студентов и в качестве книги для чтения. Книга написана живо, читается легко, снабжена иллюстрациями и картами.
Однако основная цель книги ничего общего с исторической наукой не имеет. Эта цель - всяческое оправдание и возвеличение капиталистического строя, стремление изобразить капитализм как величайшее "достижение" человечества. Поэтому автор избегает рассмотрения форм эксплоатации человека человеком, сменявших одна другую. Вся история экономического развития Европы превращается вследствие этого в подкрашенную либеральной розовой водичкой "эволюцию от простого земледельческого хозяйства к высоко развитой в техническом отношении и сложной индустриальной системе" (предисловие, стр. XI).
В одной книге автор дает беглый очерк развития Западной Европы, начиная с 300 года до нашей эры и до 1929 года. Из своего поля зрения автор исключает Скандинавию, царскую Россию и Советский Союз.
Наиболее интересными в книге являются приводимые автором факты из истории развития городов, путей сообщения и транспорта в древнем Риме и в средние века. Любопытны, например, указания автора на торговые сношения Рима с Китаем, в частности с Кантоном, в IV веке нашей эры. Из Кантона шли в Рим шелка и пряности, а Рим в свою очередь отправлял в Кантон стекло, краски, лекарства и драгоценности (стр. 8). Автор останавливается на описании огромной по тому времени сети римских шоссейных дорог. Он сообщает, что в одной только Галлии римлянами было построено 13 тысяч миль (20 тыс. км) дорог, в Сицилии - 1000 миль, и т. д. Развитие судоходства потребовало устройства маяков не только в Александрии, Остии и других торговых городах на Средиземном море, но даже в Британии, там, где теперь находится Дувр, и в Галлии, на месте теперешней Булони.
В книге приводятся также данные о стоимости жизни в древнем Риме (стр. 15), о населении Рима. Автор сообщает, что в первом столетии нашей эры Рим насчитывал около 1 млн. жителей, в том числе 570 тыс. свободных, 280 тыс. рабов, 20 тыс. солдат и т. д. Во времена императора Марка Аврелия численность населения Рима составляла уже около 2 млн., но затем началось постепенное уменьшение его.
Надо, однако, заметить, что стоит только автору перейти от изложения фактов к попытке их анализа и к общим выводам, как начинается путаница. Констатировав, например, что в древнем Риме "рабы являлись экономической основой всей системы" (стр. 17), автор тут же смешивает рабство как систему производственных отношений с политическим бесправием господствующих классов римского общества в эпоху империи. Он заявляет, что "крупные помещики были рабами императоров, мелкие - рабами крупных и т. д." (стр. 18). Этим самым понятие рабства затушевывается и затемняется. Специфика рабовладельческого общества в изложении автора исчезает. Он допускает целый ряд вопиющих анахронизмов, изображая классовую структуру Рима по аналогии с современным капитализмом, скорбя по поводу того, что "крупной буржуазии" в Риме не была предоставлена государственная власть, смешивая ремесленников с наемными рабочими, и т. д.
Всю последующую историю Европы, после падения Рима, автор изображает
под углом зрения упадка, а затем развития городов. Характерной особенностью эпохи переселения народов и раннего феодализма является, по автору, исчезновение городов. Переход от феодализма, при котором центрами тяготения населения служили замки феодалов, к "средним векам" (XI - XIV) автор ставит в прямую зависимость от роста городов, вызванного развитием торговли. Автор безнадежно смешивает средневековых ремесленников с современным пролетариатом, утверждая, что в XI - XII вв. "возник новый социальный класс специализированных промышленных рабочих" (стр. 49), и, объясняя медленность экономического развития в средние века "отсутствием чего-либо, что могло бы быть названо экономической политикой" и "метафизической установкой средних веков" (стр. 81).
Лучше всего удалась автору характеристика развития купеческого капитала в XVI и XVII веках. Здесь он описывает историю монополистических торговых компаний в Голландии и Англии. Он подробно останавливается на возникновении и развитии английских "компаний предприимчивых купцов" (Merchants Adventurers), в частности на деятельности "Московской компании" (Muscovy Company), получившей в 1553 г. королевскую хартию, предоставлявшую компании право на монопольную торговлю с Россией (стр. 96 - 97). Он рассказывает о Виргинской компании, о компании Гудсонова залива, об Ост-Индской компании и т. д. Автор описывает борьбу английских торговых компаний с Ганзой и падение Ганзейского союза.
Последняя глава книги посвящена "современному веку". Тут апологетика капитализма сплетается у автора с тревогой за существование капиталистического строя. Р. Солтау ставит вопрос, является ли кризис 1929 - 1932 гг. лишь "временным потрясением" или же он может означать "начало новой революции, которая знаменует собою крушение капиталистической системы" (стр. 256).
Однако напрасно стал бы читатель искать в книге ответ на этот самим же Р. Солтау поставленный вопрос. Автору меньше всего хочется признать, что кризисы присущи капитализму и что они исчезнут лишь после революционного свержения капитализма победоносным пролетариатом, который установит свою диктатуру и на ее основе создаст бесклассовое общество и бескризисное, плановое, социалистическое хозяйство.
Что же делает апологет буржуазного строя Р. Солтау? Он прибегает к смехотворному по своей неуклюжести маневру, считая кризис 1929 - 1932 гг. и все из него вытекающие последствия просто несуществующими. "Мы решили прибегнуть к более легкому способу, - откровенно заявляет он, - и взять в качестве нашего конечного пункта современную Европу накануне того периода потрясений, в котором мы живем, а именно - взять 1929 год" (стр. 257).
Чем же мотивирует автор такой способ уклонения от им же самим поставленного вопроса? А тем, видите ли, что "1929 год обычно называется последним "нормальным" годом" (стр. 257). Таким образом, автор отделывается от обязанности описания кризиса с его безработицей, нуждой и возмущением многомиллионных масс европейского пролетариата, с обнищанием мелкой буржуазии и т. п. Все это "ненормальности". Такая позиция страуса, зарывающего голову в песок, дает автору возможность нарисовать картину "бескризисного" капиталистического хозяйства, ссылаться на успехи индустриализации, утверждать, что, дескать, "современный период... будет выделяться в экономической истории как наивысший пункт капиталистической организации промышленности" (стр. 263).
Так размалевывает розовыми тонами буржуазный историк современную мрачную капиталистическую действительность. В угоду безудержной апологетике Р. Солтау пытается изобразить загнивающий и умирающий капитализм, раздираемый глубочайшими противоречиями, ввиде такого общественного строя, в котором якобы "человек... может плакировать, организовывать, управлять" (стр. 300). Внушить читателю такое извращенное представление о капитализме - такова та задача, которую ставит себе автор, выполняя социальный заказ буржуазии.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
Editorial Contacts | |
About · News · For Advertisers |
Digital Library of Japan ® All rights reserved.
2023-2024, ELIB.JP is a part of Libmonster, international library network (open map) Preserving the Japan heritage |